«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

и к парадному спектаклю в Красносельском театре все было кончено. На маневры наш полк выступал имея, кроме законного обоза, по крайней мере, 30 вольнонаемных крестьянских подвод. На них ехали офицерские собственные палатки и собранье, т. е. огромный шатер-палатка на 100 человек, а затем кухня, повара, столовое белье, серебро, посуда, хрусталь, столы, складные кресла и стулья, а главное – целый погреб вина, причем главное место в этом погребе занимали ящики шампанского. Когда останавливались на ночлег, то первым делом разбивался шатер и накрывались столы. Обед подавался, как всегда, из четырех блюд, тарелки с полковым вензелем менялись после каждого блюда, так же как и ножи, и вилки, и перед каждым прибором, с красиво сложенной белоснежной салфеткой, стояло пять стаканов разной формы и величины и между ними – трогательная подробность – одна зеленая рюмка для рэйнвейна. И все это происходило на маневрах, где по-настоящему офицеры должны были бы спать на земле и питаться из солдатских походных кухонь. Как такой разврат мог допускать вел. кн. Николай Николаевич, который, что про него ни говори, был человек военный, – уму непостижимо. Могу сказать еще, что в армии ничего подобного не было. Там маневры были маневры, а не пикник… Поднять бы с гроба великого однополчанина, отца нашего Суворова… Что бы он на это сказал!»[278].

Деятельность офицерских клубов послужила толчком для появления солдатских собраний, или маркитантских буфетов. Они, конечно, существенно отличались от офицерских уже потому, что устраивались для представителей низших сословий, как правило, вчерашних полуграмотных либо неграмотных крестьян. Одна из главных целей, которая преследовалась при организации солдатских клубов, – это отвлечение нижних чинов от посещения кабаков и прочих неблагоприятных заведений. Один из первых солдатских клубов был открыт в 1869 г. в Новогеоргиевской крепости. В 1873 г., когда заметка о нем появилась на страницах «Русского инвалида», он представлял собой «обширный, светлый, казарменный покой, разделенный перегородкой на две части: в передней помещался собственно буфет, а в задней – полковая читальня»[279].

Там отпускались чай, пиво, водка, закуски и папиросы. На столах буфетной комнаты лежали разнообразные игры: шашки, шахматы, гусек, конек-горбунок, штурм крепости и др. В читальне всегда были «Русский инвалид», «Варшавский дневник», а также солдатские и народные издания. Чай в солдатском собрании употреблялся в больших количествах. Вина, по сравнению с чаем, продавали весьма мало. За стаканом чая, бутылкой пива или рюмкой водки в свободное от служебных занятий время солдаты проводили свой досуг в товарищеских разговорах. Выносить из буфета водку или пиво воспрещалось; строго преследовались игры на деньги. За порядком в буфете следил дежурный унтер-офицер. Устраивались и танцевальные вечера, на которые собирались семьи солдат, их знакомые, женская прислуга офицеров – все, кто имел какое-либо отношение к казармам и их населению.

Право свободного входа имели только фельдфебели и унтер-офицеры, а также чины полковой учебной команды; остальные посетители (нижние чины и гости) допускались по билетам, которые раздавали ротные командиры вполне благонадежным солдатам из числа желающих попасть на вечер. Благодаря этому там никогда не бывало ни ссор, ни тем более драк. Они прекращались в самом начале «вмешательством товарищей и дежурного унтер-офицера». Делопроизводство по заведыванию и устройству офицерских и унтер-офицерских собраний было сосредоточено в 7-м отделении Главного штаба.

Накануне Первой мировой войны в правительственных кругах, в обществе, в Государственной думе активно обсуждался вопрос о введении ограничительных мер на продажу спиртных напитков в случае проведения мобилизации и начала военных действий. А 17 апреля 1914 г. по всем губерниям России Министерство внутренних дел разослало секретный циркуляр, в котором говорилось о том, что в случае начала военных действий необходимо полностью запретить торговлю водкой. В мае в Думе обоснованно опасались, что в случае войны без подобных ограничений мобилизация может быть попросту сорвана, и предлагали ввести существенные ограничения на торговлю спиртным, а то и сухой закон. Одним из убежденных сторонников жестких антиалкогольных мер был П.Л. Барк, министр финансов и шеф Отдельного корпуса пограничной стражи. Военный министр В.А. Сухомлинов к маю 1914 г. подготовил проект плана закрытия всех питейных заведений в стране, кроме ресторанов первого разряда в районах мобилизации. В июне он же просил министра внутренних дел Н.А. Маклакова проследить, чтобы во время мобилизации торговля алкоголем была повсеместно закрыта. Так, 22 мая 1914 г. в соответствии с указом царя был издан приказ по военному ведомству № 309 о мерах против потребления алкоголя в армии. Согласно приказу, офицеры, появившиеся в нетрезвом состоянии где бы то ни было, подвергались строгому дисциплинарному воздействию вплоть до увольнения со службы. Работа начальствующего офицерского состава оценивалась по степени трезвости подчиненных. Полковым врачам и священникам вменялось в обязанность проводить работу по пропаганде трезвости среди солдат и офицеров. Начальникам дивизий следовало в годовых отчетах особое внимание уделять тем вопросам, которые способствуют формированию трезвости среди их подчиненных. Нижним чинам всех категорий, а также запасным и ратникам ополчения во время учебных сборов воспрещалось потреблять любое спиртное где бы то ни было. Нижних чинов, наказанных за употребление алкоголя, запрещалось производить в унтер-офицеры и ефрейторы и повышать в званиях, а также назначать учителями молодых солдат. Унтер-офицеры, подвергшиеся дисциплинарному взысканию за потребление алкоголя, не должны быть терпимы в унтер-офицерских должностях. При увольнении в запас нижним чинам, замеченным в употреблении алкоголя, запрещалось выдавать похвальные свидетельства за службу. Таким образом, уже перед войной армия приводилась в трезвый порядок[280].

21 января 1914 г. был издан приказ по военному ведомству № 42. «За последнее время, – говорилось в приказе, – имели место случаи с нежелательными последствиями, которые показали отсутствие выдержки со стороны офицеров, а вместе с тем обнаружили недостаток надлежащего нравственного воздействия и заботливости… со стороны начальствующих лиц… обязанных своим авторитетом давать надлежащее направление молодым офицерам». Далее указывалось, что «государю императору благоугодно было обратить особо серьезное внимание на это явление… и принять самые решительные меры предотвращения возможного повторения подобного в будущем». «Господам офицерам, – говорилось в заключении, – предлагаю проникнуться сознанием, что высокая честь ношения офицерского мундира возлагает на каждого, носящего этот мундир, особую заботу оберегать его от каких бы то ни было нареканий». В соответствии с этим создаются суды офицерской чести. «Для охранения достоинства военной службы и поддержания доблести офицерского звания», – говорилось в приказе № 167 (1914). На эти суды возлагалось обсуждение следующих вопросов: «Рассмотрение поступков, не совместимых с понятиями о воинской чести, служебном достоинстве, нравственности и благородстве; разбор ссор, случающихся в офицерской среде». В 1914 г. были созданы соответствующие суды для отдельных родов войск: суд офицерской чести Главного артиллерийского управления (приказ № 98);